С сентября 2019 года в российском арбитражном процессе произошло знаковое изменение: формирование состава суда для рассмотрения каждого дела стало осуществляться исключительно через автоматизированную информационную систему (АИС). Цель законодателя, изменившего ст. 18 АПК РФ, была прозрачна и благородна: обеспечить равномерную и справедливую нагрузку на судей, исключив человеческий фактор и потенциальные злоупотребления "ручного" режима, когда делами распоряжалось руководство суда. Однако на практике идеал равномерности оказался недостижим в силу объективных причин. Работа арбитражных судов строится по принципу специализации через постоянно действующие судебные составы. Как показывает пример Арбитражного суда Саратовской области, где существует 8 составов, включая три "банкротных", нагрузка изначально неравномерна. Судьи по гражданским спорам в сфере поставки или подряда всегда будут загружены больше, чем их коллеги, рассматривающие, к примеру, корпоративные конфликты. В этой системе возникает ключевой вопрос: как автоматизированное распределение отражается на нагрузке руководителей суда — председателей и их заместителей, которые также являются действующими судьями? Должны ли они, согласно духу закона, нести равное со всеми бремя работы? Анализ данных по Саратовской области и сравнение с практикой соседних регионов дают тревожные ответы.
Саратовская аномалия: руководство в роли "судьи-призрака"
Изучение нагрузки на руководство Арбитражного суда Саратовской области за период с 1 января по 18 ноября 2025 года (учитывались дела, зарегистрированные арбитражным судом региона в картотеке арбитражных дел за этот период) выявило значительные отклонения от средних показателей.
При средней нагрузке на одного судью в 370,88 дел, председатель суда Алексей Горябин получил через АИС лишь… 75 дел. Это составляет 20,22% от средней нагрузки.
Его фактический заместитель, и.о. председателя судебной коллегии Людмила Комлева, оказалась загружена чуть больше — 187 дел, что составляет примерно 50% от среднесудейского показателя.
Качественный анализ этих дел вызывает еще больше вопросов. "Портфель" Горябина состоит из 51 дела о банкротстве физических лиц (по заявлениям самих должников) и 24 административных дел.
Анализ случайной выборки не выявил ни одного судебного заседания, на котором явились бы стороны, ни одной жалобы на вынесенные им решения.
В том, что такие заседания превращаются в формальность, неоднократно убеждалась съемочная группа TVSAR (проект ИА "Взгляд-инфо").
Создается впечатление, что председатель суда рассматривает исключительно "бесспорные" дела, не требующие полноценной судебной процедуры, что позволяет ему демонстрировать великолепную статистику, не утруждая себя работой.
Аналогичная картина наблюдается у Людмилы Комлевой (143 банкротных и 44 административных дела), с одной любопытной деталью. В системе часть дел за ней числится формально: фактическое рассмотрение осуществляли другие судьи, а Комлева выполняла отдельные процессуальные действия. И вновь — ни одного обжалованного решения.
Данная статистика позволяет предположить одно из двух: либо (версия для наивных) АИС в саратовском арбитраже работает с уникальной "погрешностью", целенаправленно разгружая руководство и направляя ему наименее сложные дела, либо система подвергается адресной настройке, что ставит под сомнение сам принцип беспристрастности автоматического распределения.
Стоит ли говорить о том, что "обычные" судьи саратовского арбитража вряд ли могут рассчитывать на гешефты от чиновников? Вопрос риторический, а потому интереснее было бы изучить, как АИС работает в других субъектах России.
А как в соседних регионах?
Чтобы понять, является ли саратовская практика нормой, мы проанализировали нагрузку руководителей арбитражных судов в нескольких соседних регионах. Результаты показали, что низкая вовлеченность Алексея Горябина — скорее исключение.
Фиктивная автоматизация
Проведенный анализ свидетельствует о системной проблеме в Арбитражном суде Саратовской области. Низкая нагрузка председателя Алексея Горябина и его фактического заместителя Людмилы Комлевой, усугубленная "бесспорным" характером их дел, резко контрастирует с практикой руководства инстанций в других регионах.
Внедрение АИС, призванное обеспечить прозрачность и справедливость, в саратовских условиях рискует стать фикцией, за которой скрывается старый "ручной" режим, позволяющий руководству минимизировать свою судейскую работу.
И, что важнее, заниматься совершенно иным "направлением" деятельности, в том числе внепроцессуальными коммуникациями с высокопоставленными чиновниками.
На наш взгляд, это не только ставит под вопрос равноправие судей внутри коллектива, но и может дискредитировать саму идею процессуальной экономии.
Ситуация требует внимания и реагирования со стороны вышестоящих судебных инстанций и органов саморегулирования судейского сообщества, поскольку принцип "кто судьи?" остается краеугольным камнем доверия к правосудию.
Автоматизация ради отчетности бессмысленна, если она не подкреплена реальной ответственностью и вовлеченностью тех, кто возглавляет судебные инстанции не только по должности, но и по личному примеру.
