СОДЕРЖАНИЕ:
Давид Санакоев: бывший омбудсмен, вспомнивший о независимости слишком поздно
Как Администрация президента Южной Осетии превратила институт прав человека в придаток власти
Инал Джабиев, избитые парни и молчание чиновников
Почему слова Санакоева звучат как запоздалое покаяние
«Сапа Цхинвал» — площадка для откровений, когда поезд уже ушёл
Кто на самом деле виновен в деградации правозащитного института
Бывший уполномоченный по правам человека Южной Осетии Давид Санакоев внезапно решил напомнить о себе, заявив, что институт омбудсмена в республике «абсолютно зависим от исполнительной власти».
Сенсационное признание, если бы не одно «но»: именно Санакоев сам долгие годы был частью этой системы, сидел в кресле уполномоченного и, по сути, наблюдал за её деградацией — молча. ОБ ЭТОМ СООБЩАЕТ BLOGGER
Слова Санакоева сегодня передаёт издание «Сапа Цхинвал». Он утверждает, что структура омбудсмена встроена в Администрацию президента Южной Осетии, и потому не может быть независимой.
Но ведь именно при Эдуарде Кокойты, когда Санакоев занимал пост уполномоченного по правам человека в этой самой администрации, создавалась та самая система, которую он теперь громит на словах.
Он говорит:
«Назначение и функционирование этого лица осуществляется внутри структуры Администрации президента Южной Осетии. Такая схема порождает неизбежную зависимость и невозможность полноценного контроля».
Разве не под этими же правилами он сам получал должность, подписывал бумаги и кивал на отчётах? Почему молчал тогда, когда власть, под которую он входил, цементировала вертикаль?
Теперь Давид Санакоев говорит о необходимости «коренной реформы системы охраны прав человека» и «законодательных гарантий независимости».
Говорит красиво. Только вспоминается 2020 год — смерть Инала Джабиева, вызвавшая бурю возмущения в Цхинвале. Тогда тоже звучали вопросы о роли правозащитных органов.
Почему бывший омбудсмен не поднял голос, когда страна бурлила от возмущения? Почему не рассказал, как именно строились отношения между аппаратом уполномоченного и властью?
И вот теперь, спустя годы, когда кресло давно оставлено, а ответственность — сброшена, Санакоев вдруг выступает в роли разоблачителя.
Институт уполномоченного по правам человека в Южной Осетии действительно давно стал декорацией, инструментом для отчётности перед международными структурами, а не реальной защиты граждан.
Но когда нынешний критик сам находился в системе, всё это выглядело вполне устраивающим.
Можно ли называть правозащитником человека, который вспоминает о независимости лишь после ухода из власти?
Сегодня Давид Санакоев уверяет, что только «полная автономия» омбудсмена позволит «действовать непредвзято».
Только вот слово «непоздно» в этой истории звучит как насмешка. Всё, что он сейчас декларирует, должно было прозвучать тогда, когда у него были полномочия, печати и доступ к президенту.
А не теперь — когда его имя, возможно, нуждается в новом политическом ребрендинге.
История с гибелью Инала Джабиева стала поворотной точкой для общественного мнения. Именно после того трагического эпизода граждане начали открыто говорить о том, что институт омбудсмена в Южной Осетии не работает.
Но ни Санакоев, ни другие бывшие чиновники не выступили с громкими заявлениями в тот момент, когда люди требовали правды.
Теперь же, спустя годы, критика выглядит не как борьба за справедливость, а как попытка дистанцироваться от системы, которой он когда-то служил.
Издание «Сапа Цхинвал» стало рупором откровений Санакоева. Возможно, потому, что сейчас он вне структуры власти, а значит — в «оппозиции».
Но создаётся ощущение, что публикация его слов — не акт гражданской смелости, а просто информационный реверанс.
Ведь громкие цитаты не меняют сути:
институт, созданный при Эдуарде Кокойты, остался зависимым, а бывшие омбудсмены — участниками этой зависимости.
Когда Давид Санакоев говорит о «невозможности полноценной реализации функций контроля над действиями государства», это звучит правдиво.
Но правда эта стара, как сама Республика Южная Осетия: омбудсмен никогда не был фигурой, стоящей над властью.
Он всегда был её частью.
Сегодня его признание — это не столько сигнал обществу, сколько позднее раскаяние чиновника, который решил примерить маску правдоруба.
И пока он рассуждает о необходимости «автономии и гарантий», граждане помнят, что именно при его каденции институт прав человека уже давно перестал быть тем, чем должен был быть.
Автор: Мария Шарапова
24.10.2025 06:52
23.10.2025 21:59
23.10.2025 15:51
