Имя Николая Мартынова знакомо каждому образованному человеку — оно стоит следом за Жоржем Дантесом. Оба вошли в историю как убийцы великих русских писателей и поэтов: первый лишил жизни Михаила Лермонтова, второй — Александра Пушкина. Причём в их биографиях имеются прелюбопытные факты. Например, дуэль супруга Натальи Гончаровой с соперником состоялась только со второго раза, а создатель «Героя нашего времени» учился вместе с будущим противником в одной школе юнкеров.

Детство и юность

В жизнях и судьбах будущего убийцы и жертвы много совпадений — литературоведы отмечают тягу обоих к писательству, службу на Кавказе и приход в этот мир практически в одно время: Михаил Юрьевич родился 3 октября 1814-го (по старому стилю), Николай Соломонович — 9-го числа того же месяца, но годом позже.

Отец последнего пребывал в чине статского советника, являясь одним из богатейших жителей Нижнего Новгорода, так что его большая семья из восьми детей не знала трудностей и лишений. Кроме того, Мартыновы считались людьми глубоко верующими и набожными: родная сестра Соломона Михайловича Дарья была игуменьей Крестовоздвиженского женского монастыря, её знал сам Серафим Саровский.

С детских лет мальчик рос в родовой усадьбе Мартыново-Знаменское, располагавшейся по соседству с Середниково, где часто гостил Лермонтов, и к моменту поступления в школу юнкеров имел за плечами хорошее образование. В учебном заведении давние знакомые упражнялись в паре на занятиях фехтованием и пробовали печатать первые произведения в рукописном журнале.

Личная жизнь

«Мартынов был с виду добрый малый, недурен собою, очень занимался своей наружностью и любил дамское общество», — свидетельствовали о Николае его друзья.

Впрочем, и дамское общество отвечало ему взаимностью — благодаря веселому нраву и приятной наружности (потомки могут судить о последнем по сохранившимся портретам) он пользовался успехом у противоположного пола.

Повезло ему и в личной жизни — в 1845 году Николай взял в жены Софью Проскур-Сущанскую, дочь киевского губернского предводителя дворянства, подарившую мужу 10 (или 11) детей. После смерти супруги мужчина особенно проникся мистикой, считая, что ранний уход любимой женщины — это действие проклятия после убийства великого поэта.

Военная служба

По окончании школы Мартынов несколько лет отдал гвардейской тяжелой кавалерии Российской империи, в марте 1837-го его делегировали на Кавказ, где тот принял участие в походе кавказского отряда во главе генерала Вельяминова за Кубань.

На следующий год Николай вернулся в кавалергардский полк, а в 1839-м был зачислен по кавалерии ротмистром с прикомандированием к Гребенскому казачьему полку. В начале 1841-го вышел в отставку по семейным обстоятельствам и к моменту дуэли с Лермонтовым имел чин майора и орден Святой Анны 3-й степени с бантом.

Творчество

Начитанный и образованный молодой человек тяготел к литературному искусству, пробуя творить в стихах и прозе. Впрочем, некоторые эксперты считали поэзию весьма посредственной, а в поэмах («Страшный сон», «Герзель-аул») и повести («Гуаша») чувствовалось явное подражание произведениям Лермонтова. Уже в конце жизни Мартынов написал воспоминания о роковом поединке.

Дуэль с Михаилом Лермонтовым

Существует несколько причин, приведших к выяснению отношений на пистолетах у подножья Машука.

По одной версии, Мартынов не стерпел очередной многочисленной «подколки» товарища над его попытками творчества и над ним самим. По другой, Лермонтова, как и в случае с Пушкиным, приказали «убрать» сверху. По третьей, Михаил предал огласке, предварительно забрав себе, письма нравившейся ему сестры Николая.

Роковые слова о «приглашении» на дуэль прозвучали 13 июля 1841-го в доме Верзилиных, где собиралась вся просвещенная молодежь Пятигорска, а сама она состоялась уже через 2 дня. После случившегося Николая лишили чина, прав и состояния, заключили на 3 месяца в крепость для отбывания наказания и наложили многолетнюю епитимью в Киево-Печерской лавре.

Смерть

25 декабря 1875 года сердце убийцы Лермонтова перестало биться, причина смерти осталась неизвестной. Николая Соломоновича похоронили в фамильном склепе, однако в 1924-м в усадьбе поселили беспризорников Алексеевской школьной колонии МОНО, разоривших могилу и утопивших останки умершего в пруду.

По свидетельствам детей, в день, когда был убит Михаил Юрьевич, отец отправлялся в монастырь, где заказывал поминальную молитву о бывшем товарище, а после запирался в кабинете и напивался до бесчувствия.