Как и в Европе, женщины царского рода считались османами ценным политическим ресурсом правителя. Только выдавать их за христианских монархов по соображениям веры было запрещено. А отдать султаншу за государя мусульманского исповедания считалось делом недостойным. Поскольку чем дальше, тем больше империя считала себя центром исламского мира – особенно после того, как был завоеван Египет, и ее султаны получили титул халифов.
Поэтому единственным выходом стала свадьба с кем-то из собственных подданных. До определенного момента османских султанш еще могли выдать за кого-то из значительных князей Анатолии. Но это было еще до того, как империя взяла штурмом Константинополь и распространила свою власть на всю Малую Азию. Но затем был создан централизованный государственный аппарат, и от этой практики отказались.
Вместо этого принцессы из рода Османов стали выходить за высокопоставленных чиновников и командиров, обычно взятых и воспитанных в рамках системы девширме. Этим правители преследовали цель привязать таких людей к правящему роду и на сто процентов обеспечить их верность.
Разумеется, такие браки были политическими, а не заключенными по любви. Хотя, в то время на такие второстепенные вещи не обращали внимания. Семья была нужна, прежде всего, для продолжения рода, а романтические чувства считались приятным бонусом.
Обычно мужья были на десятилетия старше своих жен, как это случилось с великим визирем Соколлу Мехмедом-пашой, женившимся на Эсмехан, дочери Селима II. В редких случаях бывало и наоборот. Так, Сулейман Великолепный женил своего друга и ровесника Ибрагима-пашу на одной из своих старших сестер. Но тут большой разницы в возрасте не было, султанша была старше мужа всего лишь на несколько лет.
Мужчина, который женился на османской султанше, получал специальный титул дамат, т.е. «зять», и это было очень и очень почетно. Если посмотреть на список османских визирей, то в полных именах многих из них есть эта приставка: Дамат Рустем-паша, Дамат Ибрагим-паша и так далее.
Дети султанш и именитых чиновников также получали титул, означавший их принадлежность к правящей династии. А вот их внуки это право уже утрачивали – хотя в более поздние времена некоторые превратили его в фамилию, и такие люди встречаются в Турции по сей день.
Мальчиков называли султанзаде – это звание получено от слияния арабского и персидского слов, причем, приставка –заде означает «сын» или «потомок». Их полное имя звучало, как султанзаде Ибрагим (или, допустим. Мехмед) бей-эфенди. Причем, беями кочевые тюрки называли своих князей, а эфенди – это изначально придворный титул, который можно перевести, как «лорд» или «благородный человек».
Дочерей султанш величали ханым-султан, где ханым – слово тюрко-монгольского происхождения, женский эквивалент титула «хан». Они, конечно, не имели такого высокого положения, как их матери, но безусловно считались частью правящего семейства.
Султанзаде по своему статусу были значительно ниже шехзаде, сыновей османских монархов. Они не получали придворного воспитания и не отправлялись учиться искусству правления в санджак, так как не рассматривались в качестве возможных наследников престола Османской империи.
С другой стороны, на них не распространялся суровый закон Фатиха, который предписывал султанам устранять своих конкурентов. Поэтому царевичи второго ранга вырастали «золотыми мальчиками» и в полной безопасности. Лишь в начале 17-го века потомки уже упомянутой Эсмехан-султан, дочери Селима Блондина, были выдвинуты в качестве возможных кандидатов на трон, поскольку его тогда занимали молодые и болезненные правители. Но кризис династии тогда миновал, и больше об этом не думали. А сами султанзаде никогда не поднимали восстаний с целью захватить власть.
Но некоторые из них изрядно послужили Османской империи. Среди самых известных можно назвать второстепенного персонажа «Великолепного века» Малкочоглу Бали-бея, чьей матерью была дочь Баязида II.
