Почему Батька Махно не мог договориться с белыми офицерами?

Анархисты-махновцы до сих пор часто выставляются врагами что белых, что красных.

В реальности всё было несколько иначе: с большевиками Н. И. Махно неоднократно заключал договоренности, тогда как с белыми и впрямь шла борьба не на жизнь, а на смерть, без союзов и даже перемирий.

Хотя в 1920 году уже сами белые в лице П. Н. Врангеля пытались «уговорить» махновцев действовать сообща против РККА. Не вышло.

Нестор Иванович Махно неоднократно отказывался от подобного «временного союза», причем белых посланников казнили. Напротив, именно в 1920 году было заключено последнее красно-махновское соглашение.

Некоторые современные сторонники белого движения видят ту картину в несколько искаженном свете: типа, коварные большевики взяли, да и обманули махновцев. Нет, у Н. И. Махно уже давно не было иллюзий на тему большевиков: он считал их революционерами, «сбившимися с пути».

И ждал «третью народную революцию», которая провозгласит свободу всех революционных левых партий, свободные профсоюзы, отменит продразверстку и положит конец воссозданию этатистского государства большевиков.

Ну, не вышло, не срослось. Но большевистское руководство признавало, что Тамбов, Кронштадт и прочие махновии были опаснее всех белых генералов, вместе взятых (в частности, об этом и сам В. И. Ленин говорил).

Иными словами, у большевиков с анархистами были чисто тактические союзы, все это понимали. Не стоит рассказывать байки про наивного Махно.

Напротив, белые для махновцев были лютыми врагами, можно сказать, символом старого режима и угнетателями крестьянства. Две силы, на которые опирались махновцы: крестьянские массы и повстанческие вожаки, прошедшие горнило Первой мировой, бывшие солдаты и унтера.

И те и те господ офицеров терпеть не могли. И не только их:

«Объяснение следует искать не столько на путях изучения военной конъюнктуры или белой политики, сколько в понимании того, в борьбе с каким врагом вырастала и крепла махновщина.

С самого начала это были сословные, этнические, социально-культурные «чужаки». После аграрной революции пришли оккупанты. Под их защитой началась жестокая помещичья реставрация, сопровождавшаяся соответствующей деятельностью полиции и самочинных карательных формирований.

Практически сразу открылась вражда русских крестьян и многочисленных в Новороссии зажиточных германских колонистов.

Затем на белом фронте противником махновцев стали «городские», «офицерско-интеллигентские» по составу части сначала и казачьи соединения впоследствии.

Причем это были кубанские, а затем и терские казаки с кавказскими навыками добычливости и казачьей «хозяйственностью» за счет «мужика», к тому же партизанской, шкуровской выучки.

В белых частях аккумулировались старые враги 1917—1918 гг. Например, Симферопольский полк включал большое количество германских колонистов.

Затем, во время больших осенних боев 1919 года, на белой стороне появилась Чеченская конная дивизия. Офицер Третьей конной дивизии, наследницы Чеченской, дал ей такую характеристику: «Грабеж и война были для наших всадников синонимами...» (с) А. В. Посадский. Белый Юг и махновщина: к проблеме взаимоотношений.

Мы видим, кто был врагом для махновцев и прочих повстанческих «батек»: австро-германские и французско-греческие интервенты, зависимые от них реставраторы — бывшие чиновники и помещики, офицеры прогерманской или про-антантовской ориентации. Немецкие колонисты, стремившиеся «пожечь-пограбить» казаки и горцы.

Вот лицо белого движения, которое увидела вся деревня и махновцы в частности. И после этого как доверять какому-то очередному «немцу» Врангелю?

Мало ли, что он там про какую-то реформу рассказывает. Проблема в том, что крестьяне сами провели свою реформу при активной поддержке махновцев ещё в 1917 году, «черный передел».

А тут опять в 1920 году нарисовались какие-то белогвардейцы с казаками, горцами и «немецким бароном» (примерно так всё это видели селяне), что-то требуют снова...

У самого Нестора Ивановича белогвардейцы убили одного брата, а сторонники гетмана Скоропадского (тоже будущий кадр белых) — другого. Разумеется, он после этого должен был, видимо, радостно поддержать уже проигравших Гражданскую войну врангелевцев.

«Красные, «за вычетом» продразверстки и коммун, которых не допускал Махно в контролируемых районах, были сословно и психологически ближе...» (с) А. В. Посадский. Белый Юг и махновщина: к проблеме взаимоотношений.

Да, это важно: сам Нестор Махно, даже оказавшись в эмиграции, не отрицал значимую роль большевиков в революционном процессе и всё равно считал их революционной силой.

Которая просто в определенный момент замкнула на себе всю власть и создала свое централизованное государство. А где государство — там и угнетение. В частности, Н. И. Махно полагал, что в связке «крестьянин-пролетарий» главным должен быть именно крестьянин.

А вот в отношении белых махновцы порой занимали даже более непримиримую позицию, чем красные. Скажем, представить себе в махновских частях бывших белых офицеров в качестве «военспецов» — тяжело. А в РККА это практиковалось сплошь и рядом.

«Трудящиеся говорили: мы считаем большевиков и левых социалистов-революционеров революционерами за их активную деятельность в революции.

Мы приветствуем их как стойких борцов. Но мы опасаемся их как властников, ибо они, восторжествовав за счет наших сил над буржуазией и поддерживавшими ее в ее стремлениях разбить революцию правыми социалистическими группировками, сразу выдвинули свою власть, от которой попахивает властью вообще, которая веками нас душит, властью, которая что-то мало видно, чтобы стремилась использовать свое торжество для водворения в жизнь идеи трудящихся самоуправляться у себя на местах без приказа и указа начальников. Везде учреждаются комиссариаты.

И комиссариаты эти больше с полицейским лицом, чем с лицом равного брата, стремящегося нам объяснить, как лучше было бы устраиваться нам самим самостоятельно, без окриков начальников, которые жили на нашей шее до сих пор и не принесли нам ничего, кроме вреда...» (с) Н. И. Махно. Воспоминания.

Иными словами, после победы над общим врагом — над белыми контрреволюционерами (а белые ими и были, желая создать систему «между Николаем II и Февралем») — предстояли разборки оставшихся в строю революционеров. А потом — разборки уже внутри победившей партии большевиков.

Могла ли история сложиться как-то иначе, менее жестко? Вопрос скорее философский, я лично таких вариантов не вижу. Вижу альтернативные, но они не менее кровавы были бы.

Белым ситуативно удавалось привлекать на свою сторону некоторых атаманов, но в целом поладить с махновщиной они не могли. Хотя если в 1919 году на Махно смотрели как на «бандита», то в 1920 году к нему стали послов посылать...

С вами вел беседу Темный историк, подписывайтесь на канал, нажимайте на «колокольчик», смотрите старые публикации (это очень важно для меня, правда) и вступайте в мое сообщество в соцсети Вконтакте, смотрите видео на моем RUTUBE канале. Недавно я завел телеграм-канал, тоже приглашаю всех!